Французский комедиограф Жан Батист Мольер по праву занимает особое место среди ключевых имен в истории мировой драматургии. Обладая передовыми взглядами и подвергая критике объективную реальность, Мольер пропустил традиции французского народного театра сквозь призму аналитического мышления и создал новый вид драмы – так называемую «высокую комедию». На смену идейно ограниченным постановкам сугубо развлекательного характера пришла ядовитая сатира, ставшая отправной точкой для комического обличения пороков буржуазного общества. В «высокой комедии» Жана-Батиста Мольера на первый план выходит субъективное переживание, которое раскрывает характер персонажа и дает частичное объяснение социальным противоречиям, сложившимся во второй половине XVII века. В этой связи «высокую комедию» знаменитого французского комедиографа можно назвать связующим звеном между Возрождением и Просвещением. Новые принципы драматургического творчества перевернули представления о театральной постановке и положили начало новой эпохе, в которой нет места поверхностным зарисовкам из беспечной жизни дворянского общества. Отныне в центре художественного повествования будут проявляться непростые характеры ключевых персонажей, за раскрытием которых и будет пристально наблюдать неискушенный зритель, привыкший к незатейливым сюжетам и примитивным идеям.

Интерес к творчеству Жана-Батиста Мольера, а именно к пьесам, написанным в эпоху «высокой комедии», не утихает и по сей день. В произведениях французского драматурга затронут широкий круг проблем вне времени: от взаимоотношений между отцами и детьми до роли религии в светском обществе. Первый в России спектакль, основанный на знаменитой комедийной пьесе «Тартюф, или Обманщик» Жан-Батиста Мольера, был поставлен режиссером Юрием Любимовым в 1968 году на сцене Театра на Таганке. Спустя 52 года постановка вернулась на сцену московского театра в новом прочтении. Режиссер Юрий Муравицкий переосмыслил традиции французского фарса и поставил на сцене Театра на Таганке яркую буффонаду в духе дель арте, переодев артистов в гротескные костюмы и поместив их в причудливые декорации. Юрий Муравицкий поставил перед собой задачу рассмешить публику и дать ей возможность разглядеть в хаотичной игре профессиональных артистов поступки и реплики, которые в обыденной жизни мог бы допустить каждый из нас.

В 1982-ом году «Тартюфа» Жана-Батиста Мольера на сцене Мурманского областного драматического театра впервые поставил режиссер Юлий Дворкин, а роль «Обманщика» исполнил заслуженный артист России Леонид Ниценко. Мурманская Облдрама пошла по стопам Театра на Таганке и спустя несколько десятков лет явила заполярной публике новую интерпретацию знаменитой комедии. Свое видение неисчерпаемой комедии на суд северян представил Федор Чернышев – опытный режиссер, выпускник Театрального института имени Б. Щукина. На встрече с участниками мурманской «Школы критики» Федор Чернышев сравнил своего Тартюфа с Мефистофелем, который «вечно хочет зла и вечно совершает благо». Перед премьерой спектакля 27 февраля режиссер рассказал мурманским журналистам, что новый «Тартюф» получился «почти классической комедией». Режиссер-постановщик сохранил сюжетные линии и отразил ключевые проблемы многогранного произведения. Однако главное отличие постановки Чернышева от оригинальной пьесы заключается в частичном переложении на современный манер:

«Постановка классическая, потому что создана по сюжету выдающего французского комедиографа XVII века. Почти классическая, потому что мы ее осовременили. Я давно мечтал поставить «Тартюфа». Комедию, которая всегда будет актуальна. Недавно перечитав пьесу, я пришел в ужас о того, что она не столько про Францию XVII века, сколько про Россию ХXI-го. Она не только подана в комедийном жанре, но и написана прекрасным языком. Идеи, вложенные Мольером, должны повторяться снова и снова, если они завладевают человеком, ослепляют его и доводят до безумия. Нельзя верить ничему навязываемому без собственного рационального, трезвого отношения. В этом основная мысль моего спектакля».

Постановка Федора Чернышева на сцене Мурманской Облдрамы выдержана в лучших традициях мольеровского театра. В первую очередь внимание северного зрителя привлекают, казалось бы, незамысловатые декорации, продуманные заслуженным работником культуры России Натальей Авдеевой. На импровизированных подмостках установлен небольшой ступенчатый подиум в обрамлении изящных драпировок, два стула и стол, накрытый скатертью с помпезным орнаментом. Минималистичные декорации выполняют условную функцию и позволяют зрителю сконцентрировать внимание на сюжетном действии и персонажах спектакля. Огромные тканевые полотна и несколько предметов мебели – именно такой реквизит мог поместиться в фургон мольеровского театра, который более тринадцати лет странствовал по французским провинциям. Из общего антуража выбивается только письменный стол, за которым в течение всего спектакля сидит суфлер и подсказывает артистам реплики. Вот и первое нестандартное решение Федора Чернышева. Девушка не только следит за спектаклем по тексту мольеровской комедии, но и обращается к артистам по их реальным именам, напоминая, что публика мурманская, а сама постановка вышла в свет под маркировкой «12+». Так, Валер, влюбленный в дочь Оргона, начинает разговор с Марианно на французском языке, но суфлер тут же прерывает его возвышенные порывы и просит перейти на русский. Служанка Дорина порой с трудом сдерживает колкие выражения за гранью цензуры, в этой связи  в ее адрес постоянно летят замечания. Таким образом, режиссер-постановщик создает иллюзию генеральной репетиции, на которой театральные артисты уже вошли в свои роли, но как будто не до конца погрузились в атмосферу XVII века и невольно спроецировали события пьесы на реалии современной жизни.

Интерпретация нетленной классики сквозь призму объективной реальности также создается за счет оригинальных костюмов. Федор Чернышев поделил артистов на два лагеря, каждый из которых отражал свою эпоху. Мариана, дочь Оргона, предстала перед публикой мрачной готессой, а его сын Дамис – убежденным рокером в кожаной «косухе» с металлическими вставками. Сценические образы, подобранные для молодых людей, стали своеобразной аллегорией на характеры их персонажей. Как известно, в комедии Жана-Батиста Мольера дочь Оргона – спокойная девушка, погруженная во внутренние переживания. Бунтарский образ идеально соответствует характеристикам современного Дамиса – вспыльчивого молодого человека, готового судить Обманщика по всей строгости морального закона. К слову об Обманщике. Роль Тартюфа в одноименной постановке Федора Чернышева исполнил Владимир Равданович. В первом акте Обманщик выходит на сцену в мешковатом свитере и помятых брюках. Вероятно, именно в таких обносках на пороге чужого дома мог появиться нищий и жалкий праведник, чтобы завоевать доверие у отца семейства. В завершающем эпизоде спектакля Тартюф вновь появляется в доме Оргона в сопровождении офицеров, одетых в строгие классические костюмы, но никак не в парадные камзолы. «Значенье дарственной» вместе с Оргоном уничтожает «карикатурный» судебный пристав в исполнении Юлии Гусаровой.

Музыкальное сопровождение театральной постановки также представлено в необычном многообразии – от классических произведений до саундтрека к киноленте Федерико Феллини «Восемь с половиной». Когда артисты сами берутся за музыкальные инструменты и микрофоны, театральное действие моментально превращается в шуточный балаган, как будто напоминая, что «Тартюф» на сцене Мурманской Облдрамы – это та же комедия с глубоким идейным замыслом.

Чтобы наиболее ярко проиллюстрировать образ преступника, наделенного способностью менять маски по своему усмотрению, Федор Чернышев, как Мольер, включает в комедию бьющую фонтаном сатиру, разоблачающую отвратительные качества Тартюфа – жадность, корыстолюбивость, притворность, ханжество и лицемерие. Ну чем не современная история о самонадеянных обманщиках, которые умело втираются в доверие, а затем оставляют своих благодетелей с носом?

Фото: theconversation.com